Гумеров Рустам Раулевич, кандидат экономических наук, заведующий сектором АПК и потребительского рынка Института макроэкономических исследований
Стремясь дать «аутентичную», освобожденную от мифологии и идеологических искажений, трактовку столыпинской аграрной реформы и определяя ее как разрушительную, автор аналогично характеризует и результаты реализации ее «постсоветского аналога». Опираясь на свои предыдущие многолетние публикации в «Российском экономическом журнале», он предлагает перейти от радикально-либералистских преобразований к прагматичной политике масштабной господдержки сельского хозяйства, основанной на современных реальностях.
«П.А. Столыпин», «С.Ю. Витте», «столыпинская аграрная реформа», «хутора и отруба», «крестьянская община», «частная собственность на землю», «зерновой экспорт», «национальная продовольственная безопасность», «рыночная реорганизация колхозов и совхозов», «Государственная программа развития сельского хозяйства на 2013—2020 годы».
В канун августа-1991 на наших страницах был предложен тезис не только о единстве, но и о различии двух агрореформ — проведенной в начале и намечавшейся в конце ХХ столетия — о том, что «столыпинский прототип» избранного объекта ломки — не крестьянская община, а помещичьи латифундии, которые планировалось не разрушать, а наоборот, сохранять, постепенно капиталистически преобразуя с использованием наемного труда, рекрутируемого из обезземеливаемых крестьян-бывших общинников. «Сторонники ликвидации колхозов и совхозов любят ссылаться на столыпинскую реформу, направленную на устранение тормозившей развитие сельского хозяйства общины. Но если уж проводить исторические параллели, то аналог колхоза — не община (которая сама ничего не производила), а помещичьи имения — крупные хозяйства-поставщики товарной продукции. Поместья же были ликвидированы не столыпинской реформой, а Октябрьской революцией, что нанесло сельскому хозяйству ущерб, не восполненный и в годы нэпа. Тотальная ликвидация колхозов чревата еще большими потерями уже в силу того, что их удельный вес в производстве товарной продукции выше, чем в свое время помещичьих хозяйств.» (К у л и к о в В. Как обновлять земельные отношения? // Экономические науки. — 1991. — № 6. — С. 32). Думается, это соображение (к сожалению, оставшееся за пределами указанной в редакционной преамбуле к новой рубрике статьи В.В. Куликова «О частной собственности и смысле референдума» в № 3 за 2000 г.) тоже стоило бы принять во внимание участникам потенциальной дискуссии.
На отмеченную Р.Р. Гумеровым «неуместность» соответствующего «победного пафоса», исходящего от самого известного в стране поклонника Столыпина, указывали и другие наши авторы, прежде всего — в связи с помпезной презентацией в сентябре 2005 г. главой государства пресловутых «приоритетных национальных проектов». Вот фрагмент одной из посвященных последним публикаций: «В ходе представления четвертого «национального проекта» был обозначен поистине удивительный «индикатор» позитивной динамики земледельческой подотрасли сельского хозяйства: «Нам уже удалось добиться значительных успехов в производстве зерна. Из импортера Россия стала его экспортером». Между тем прямой и однозначной детерминированности появления феномена экспорта какого-либо продукта, в том числе зерна, ростом его внутреннего производства, ясное дело, не существует. Как известно, в царское время крестьяне подчас ели лебеду, а страна вывозила хлеб. В 1911 г. случился резюмировавший итоги столыпинской реформы страшный, затронувший более 30 млн. крестьян, голод, но экспорт зерна достиг рекордного значения. Однако тогда хотя бы не говорили об «успехах», а предчувствовали приближение социальной революции. Что касается нынешнего прецедента нашего превращения в экспортера зерна, то это — непосредственный результат реформационного разгрома другой ключевой подотрасли сельского хозяйства — животноводства: вследствие беспрецедентного «обвала» поголовья скота резко сократились внутренние потребности в зерновых кормах» (Б а т ч и к о в С. Выдвижение «приоритетных национальных проектов»: шаг к долгожданной социальной переориентации реформационного курса? — 2005. — №9-10. — С. 21—22).